Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик]

— Габриэлян, — окликнул седой, — вы, кажется, забыли… — он указал ладонью на все еще висящую на поясе планшетку.

— Спасибо, Аркадий Петрович, — серьезно ответил референт. — У нее противоударный корпус. Рассчитанный на высокого господина. Скорее испорчусь я.

Интересно, — подумал референт, спускаясь, — госпожа Тон понимает, что происходит? Ей только что предложили место в команде, уважение, внимание к ее склонностям и нуждам. Забавно, господин советник, кажется, решил, что определил мой наркотик.

Он подошел к рингу подождал минуту, потом сделал три шага вправо и положил ладонь на плечо распорядителя боев.

— Если я не ошибаюсь, последний бой все еще свободен?

Распорядитель, крепко сбитый человек лет сорока-сорока пяти, не дернулся, руку сбрасывать не стал, не напрягся даже. Просто повернул голову и посмотрел на говорившего. «Проглотил» светлый костюм, очки, планшетку на поясе, болтающиеся на запястье часы. Потом стойку. Сделал шаг назад. А он не дзюдока и не самбист. Хм, неужели капоэйра? Ну в крайнем случае, придется ему спеть — он умрет от омерзения.

— Вы хотите выставить бойца? — спросил распорядитель явно для проформы.

— Я хочу участвовать.

— Вам нужно подписать отказ от претензий.

— Я уже сделал это на входе.

— Ваши имя и фамилия?

— В этом нет необходимости.

Распорядитель кивнул. Он уже понял, что дело нечисто, и решил, что нужно соглашаться. Неправильно решил.

— Пойдемте в тренировочный зал. Переоденетесь. Пять минут на разогрев…

— В этом тоже нет необходимости.

— Тогда ждите.

Отказ от разминки был чистым непрофессиональным пижонством. Но работал на нужное впечатление. Вот у распорядителя оно уже сложилось окончательно. И своему бойцу он о нем расскажет. А тот не поверит. Поначалу. Ну что ж, начнем раскачку.

Выход противника он едва не пропустил. Кивнул распорядителю — «Вижу, сейчас». Снял обувь. Аккуратно повесил пиджак на спинку кресла — хорошо бы остаться в пиджаке, но это уже будет перебор. Часы снимать не стал. На всякий случай. Кстати, на всякий случай же, неплохо было бы запихать в них метр молекулярной лески. Серебряной. Поднялся на ринг и — специально для Аркадия Петровича — ребром указательного пальца поправил очки.

— Хаджимэ!

Александра Платоновича до инициации явно неплохо учили. Он правильно выбирал расстояние, держал равновесие, следил за дыханием, автоматически уходил в защиту после каждого удара, сообразовывался с намерениями противника. После инициации его тоже учили — он довольно грамотно изображал человека. Но ритм… Ритм был четким и предсказуемым. Ким даже не пробовал сменить ведущую ногу. Правую, кстати. И еще он жульничал. Первый же пропущенный удар был много сильнее, чем это казалось по замаху. Второй, направленный в то же место, просто раздробил бы наглому очкарику бедро — если бы попал. Потому что как раз с этого момента на ринге начало твориться нечто странное.

Создавалось впечатление, что невесть откуда взявшийся бизнесмен не то читает мысли противника, не то просто видит будущее. На любую атаку он реагировал с опережением в доли секунды — просто максимально эффективным образом выходя из зоны действия. А парень в желтой футболке двигался быстрее, быстрее и быстрее — не замечая, что зал замолк. Потому что с какого-то момента не нужно было быть знатоком и ценителем, чтобы понять, что на ринге — варк. Вернее, кажется, два. Невысокий седой человек в заднем ряду откинулся на спинку кресла. Ему стоило большого труда не улыбаться, такой заразительной радостью било с ринга. Мир распадался на простые уравнения, в нем можно было менять параметры и складывать снова — сошлось! И опять сошлось. И сейчас уже видно — сойдется. Но вот сейчас… Он будет мне верен, — подумал Волков, — пока я ставлю ему интересные задачи. И некоторое время после того — из благодарности за интересные задачи. И в случае чего, он на меня не обидится, что тоже очень важно. А интересных задач хватит надолго.

Правая нога Кима пошла вперед. Когда она была в миллиметре от пола, Габриэлян нырнул. Правая рука на шее противника, левая захватывает щиколотку, сбить равновесие и — локоть вперед — навалиться всей массой. Желтого отбрасывает спиной на пол, он бы перегруппировался, но еще в воздухе толкнуть его правую ногу вперед, от себя, не выпуская, перехватить — правая вверх, левая вниз — и рвануть. Ким коротко вскрикнул, а сустав, удовлетворительно хрустнув, ушел вбок под совершенно неположенным углом. Приземление.

Диспозиция. Недоучившийся высокий господин на полу, на спине. Его противник на нем, колено уперто желтому в грудь, руки в стандартном захвате — челюсть-затылок. Ким еще и сейчас мог бы взять противника просто на грубой силе — но он в болевом шоке. Их не учат держать боль, не учат совсем. Молодые гиперагрессивны и старшим господам нужна на них какая-то управа.

— Молодой человек, — говорит Габриэлян, — посмотрите налево. Сектор Г. - он знает, что даже через пелену боли Ким способен распознать двух «старших» такой величины. — После того, как я сломаю вам шею, вы будете лежать тихо-тихо. Тогда у вас останется шанс вернуться в Екатеринбург.

Ким пытается кивнуть. Он поверил. Он не понимает, почему не чувствует противника, но списывает это на свое неумение. Он слишком хорошо знает, что у смертного нет шансов одолеть старшего. Все. Формальности как бы соблюдены. Скандала не будет.

Габриэлян резко сдвигает руки. Встает, достает носовой платок, пытается отряхнуть безнадежно пыльные брюки, бросает это пустое занятие и идет искать пиджак. Люди в зале сидят неподвижно, как под водой. Завтра городская санинспекция — или пожарная охрана — закроет это заведение из-за каких-нибудь тараканов в проводке и Аркадию Петровичу придется искать себе новый источник коктейлей. Нужно попросить у него разрешения задержаться на полчаса. Жаль, что легенда не позволяет забрать выигрыш.

Цумэ шел по коридору, открывая дверь за дверью. В некоторые комнаты — заходил. Голова была странно легкой, а все запахи вдруг перекрыл манящий аромат крови. Цумэ остановился. Коридор кончился, впереди был небольшой холл и стойка портье. Все верно, по плану здания здесь второй вход, для клиентов с синими клубными карточками. Сегодня у владельцев синих карточек выдался неудачный день.

Осветительные панели на потолке вдруг погасли, настала темнота, едва-едва разбавленная светом аварийного плафона у выхода.

Портье, невысокий узкоплечий мужчина, смахивающий на дятла, с ужасом смотрел на возникшего из ниоткуда высокого господина. Рука дернулась нажать на кнопку тревоги, но сигнала не было. Глаза варка горели красным огнем. Это было последнее, что портье видел в жизни.